Джон Уинстон Леннон родился в 6 часов 30 минут 9 октября 1940 года в Ливерпуле. Город бомбили гитлеровские люфтваффе. Шла вторая мировая война…

Джулия научила Джона играть на фортепиано и банджо. По всей видимости, мальчик унаследовал способности к музыке от деда - Джека Леннона, который был солистом ансамбля “Менестрелли из Кентукки”.

С детских лет Джон столкнулся с непониманием и враждебностью окружавших его людей, с попытками слепить из него нечто, не выходящее за рамки обыденных представлений о человеке и его месте в жизни.

С горечью Леннон вспоминал: “Люди, подобные мне, осознают свою так называемую гениальность в десять, восемь, девять лет. Я всегда удивлялся тому, что меня никто не “открывает”. В школе учителя не видели, что я умнее других учеников. Они были бездарными и постоянно пичкали меня ненужной мне информацией.

В старших классах я чувствовал себя чертовски потерянным. Я говорил своей тетушке: “Ты выбрасываешь мои чертовы стихи, но ты еще будешь раскаиваться, когда я стану знаменитым!” Однако она все равно продолжала выбрасывать их на помойку…

Джон учился неважно, проявляя интерес лишь к урокам литературы и рисования. Однако сложившиеся в английской школе тех лет порядки подавляли фантазию, энергию и стремление к свободе своенравного ученика.

“Детство мое было ужасным, - говорит Леннон. - не было никого, с кем можно было бы установить контакт. Ни моя тетя, ни мои друзья - никто никогда не понимал меня. Единственной отдушиной были книги из тетушкиной библиотеки об Оскаре Уайльде, Дилане Томасе, Ван Гоге, в них рассказывалось о том, как эти люди подвергались гонениям за то, что думали не как все. Общество отвергло их, потому что они видели мир по-своему и пытались выразить свое “я”. Я был одинок.

Сильное влияние на меня оказал сюрреализм, я обнаружил, что мои фантазии не были проявлением безумия… Сюрреализм в моем понимании - это реальность. Так было и детстве. Когда в возрасте 12-13 лет я смотрел на себя в зеркало, то буквально впадал в транс. Тогда я не понимал происходящего( С годами я обнаружил, что сущебтвуют нонятия, объясняющие подобные состояния. Я сумел обрести себя, наблюдая, как сотворенные мною образы, порожденные галлюцинациями, менялись, становились значительными и выразительными. И это толкало меня к бунту. Я всегда был готов к драке; но с другой стороны я хотел, чтобы меня любили и признавали; чтобы я был признан всеми слоями общества, и не желал оставаться эдаким сумасшедшим музыкантом-горлопаном.

Замечательно воспитываться так, как я: в страхе и ненависти к полиции, как основному врагу, в презрении к армии, которая забирает людей из дома и заставляет их где-нибудь умирать… С детства я сочинял пародии на систему. В школе я издавал журналы и раздавал их всем. Я хорошо осознавал принадлежность к своему классу”.

Интересны также свидетельства школьного друга Леннона - Пита Шоттона: “Когда Джон и я, одиннадцатилетние, все еще в штанах на помочах, впервые переступили порог этой увитой плющем крепости, мужская школа “Куорри Бэнк” отпраздновала всего лишь тринадцатилетний юбилей. Однако нам казалось, что здание- устремленное по традициям английской архитектуры в небо - стоит по меньшей мере двести тридцать лет. Учителя здесь важно шествовали и носили грозные черные мантии, а ученики обязаны были являться в черных галстуках и в черных форменных тужурках с эмблемой “Куорри Бэнк” - оленья голова на красно-золотом поле с девизом школы, начертанном на латыни: “Из этого грубого металла мы выкуем добродетель”. Представляете себе Джона Леннона, который носил ЭТО на своем сердце целых пять лет!..

Большинство наших учителей настолько погрязли в трясине викторианских академических традаций, что им и в голову не приходило обратить внимание на наши способности и развить их: их работа, как они себе представляли, заключалась в принудительном накачивании нас фактами и цифрами, которые - как мы все подозревали - в дальнейшем окажутся совершенно бесполезными. И если Джон добился значительного успеха как художник, писатель и музыкант, то скорее вопреки, а не благодаря своему формальному школьному образованию.

В 15 лет Джон организовал первую группу - “Куорримен”, игравшую музыку в стиле скиффл. В 1956 году он познакомился с Полом Маккартни и Джорджем Харрисоном, которые вошди в состав ансамбля Леннона.

В 1957 году Джон поступил в Ливерпульский художественный колледж. Его группа начинает выступать с концертами в клубах “Казбах” и “Кэверн”.

В 1958 году Джона постигло несчастье. Под колесами полицейской машины погибла Джулия. Джон тяжело переживал ее гибель: “Это был самый ужастный момент в моей жизни. Я терял свою мать дважды. В первый раз в возрасте пяти лет, когда я переехал жить к тете, а во второй раз - когда она умерла. Смерть матери еще больше ожесточила меня. Груз, свалившийися на мои плечи в юности, был действительно слишком тяжел. Мать погибла в тот момент, когда я только-только стал восстанавливать с ней отношения.

В течение двух лет я находился в состоянии слепого гнева. Либо дрался, либо пил. Нелучшим образом я поступал и со своими подружками. Со мной творилось что-то неладное.

Из-за этого родители всех ребят, включая отца Пола, говорили: “Держись от него подальше”. Они инстинктивно чувствовали, кто я такой - возмутитель (в том смысле, что я не подчиняюсь), и могу оказывать влияние на их детей, чем я, собственно, и занимался. Я делал все, чтобы нарушить покой в доме каждого из моих друзей. Возможно, отчасти от зависти, потому что у меня не было настоящего дома. У меня были тетя и дядя и славный домик в пригороде. Большое спасибо.

Моей семьей были пять сильных и умных женщин. Пять сестер, младшей была моя мать… Они оказались необычными женщинами. Может, когда-нибудь я напишу о них что-то вроде “Саги о Форсайтах”. То был мой первый урок в школе феминизма”.

На формирование художественного вкуса юного Джона оказали воздействие специфический этнос его родного города и самые различные музыкальные стили. Позднее он вспоминал: “Ничего особенно выдающегося в Ливерпуле нет… Город очень бедный. Жить в нем трудно. Но у жителей Ливерпуля есть редкое чувство юмора, помоающее им выжить. Спасение он невзгод и лишений они находят в шутках. Ливерпульцы чрезвычайно остроумны - ведь в определенном смысле этот город ирландский. К нам в свое время приехало много ирландцев. В городе работают и потомки черных рабов…

Музыку кантри я услышал раньше, чем рок-н-ролл. Ливерпульцы, как ирландцы у себя в Ирландии, относятся к ней серьезно и бережно. До появления в Ливерпуле рок-н-рола в городе уже существовали клубы фолка, блюза и кантри”.

И все же рок-н-ролл сыграл ведущую роль в становлении Леннона как музыканта. Кумирами Джона и его друзей были знаменитые ро-н-ролльщики 50-х - Литтл Ричард, Джерри Ли Льюис, Чак Бэрри, Бадди Холли, Билл Хейли и, конечно, Элвис Пресли…

6 июля 1961 года на страницах ливерпульской газеты “Мерси бит” была опубликована статья Джона Леннона, в которой музыкант в шутливой форме поведал читателям о создании и первых шагах группы “Битлз”.

В 1960-1962 годах “Битлз” аккомпанировал на концертах Тони Шеридана и неоднократно выезжал на гастроли Гамбург.

Мы вместе шли вперед, вместе спотыкались в поисках новых путей. Слишком часто у нас ничего не получалось. Любая другая группа давно бы распалась, потому что, когда ребятам по шестнадцать-семнадцать лет, то головы у них горячие, и успех им подавай сегодня же, сейчас же. Вместе мы праздновали первые успехи, вместе жили, вместе любили. На первом месте у нас была музыка…”

Дела группы резко пошли в гору, когда менеджером “Битлз” стал Брайан Эпстайн, звукорежиссером Джордж Мартин, а место ударника Пита Бэста занял барабанщик Ринго Старр.

Осенью 1963 года с огромным успехом прошли выступления группы в концертных залах Лондона и Швеции. Так началась битломания: массовое истерия на концертах, создание фэн-клубов, тысячи подражателей, фантастический коммерческий успех от массовой продажи пластинок и всевозможных сувениров.

В феврале 1964 года состоялись американские гастроли ансамбля. Америке, находившейся буквально в шрке после убийства в Далласе президента Кеннеди, личность которого для многих, особенно молодых американцев ассоциировалось с началом долгожданных перемен в обществе, нужен был эмоциональный заряд.

“Битлзы” с их жизнерадостью, романтизмом, непосредственностью, юмором, сентиментальностью, искренностью оказались как нельза кстати.

Тинейджеры избирают “Битлз” кумирами своего поколения.

А кумиры продолжают радовать поклонников своими новыми композициями. Музыканты, работающие в жанре “серьезной” музыке, авторитетные критики многосклонно отзываются о даровании артистов. В 1964-65 годах Джон Леннон публикует свои литературные произведения - “Написано Джоном Ленноном собственноручно” и “Испанец на заработках”. Книжки, намеренно написанные с неправильной орфографией, полны черного юмора.

12 июня 1965 года английская королева Елизавета II награждает “Битлз” орденом “Член Британской империи”. Позже Джон признавал: “Мы тогда многое делали на продажу. Для меня принятие Ордена МБЕ было самопродажей.

Знаете, прежде чем его вручить канцелярия Дворца отправляет вам письмо, в котором спрашивает, согласны ли вы его принять, поскольку отказываться от него аублично не принято…

Я решил посмеяться и нарочно затерял письмо среди вороха корреспонденции, полученной от поклонников, пока Брайан не спросил получил ли я его. Он и другие лица настоятельно убеждали меня принять Орден в наших же интересах. Согласиться с этим было с моей стороны проявлением лицемерия. Но я все же рад, что принял его, потому что через четыре года это позволило мне сделать жест”.

Если музыка “Битлз” с самого начала была мелодичной и самобытной, то тематика и слова ранних песен новизной не отличались, не выходя за рамки традиционных шлягеров.

Во время первых гастролей ансамбля по Соединенным Штатам “Битлзы” познакомились с американским музыкантом Бобом Диланом, одним из первых, кто предпочитал попытку предать рок-музыке осмысленность и поэтичность. И хотя впоследствии отношения между Ленноном и Диланом были сложны и противоречивы, благотворное влияние Дилана на творчество Джона тех лет вызывает сомнение. Это признавал сам Леннон в одном из последних интервью: “Дилан вечно говорил мне: “Прислушивайся к словам, парень”. Я отвечал: “Не могу, я прислушиваюсь к звучанию”. Но затем я переломил себя - стал человеком слова.

И постепенно в текстах, автором подавляющего большинства которых был Джон Леннон, появились ирония и многочисленность. В песне “Никчемный человек” Джон выразил растущее чувство неудовлетворенности обществом и самим собой.

Он поистине никчемный человек,

Живет в своем придуманном мире,

Строит свои нереальные планы ни для кого.

У него нет собственной точки зрения,

Он не знает, куда идти и зачем,

Неправда ли, он немного похож на меня и на вас?

“Мир - в твоих руках”.

Но он настолько слеп,

Что видит лишь то, что хочет.

Слышишь ли ты меня вообще?

Главное, ты не волнуйся.

Береги время, не суетись.

Брось все ненужное, пустое,

Пока еще кто-то протягивает тебе руку.

В автобиографической песне “Помогите” Леннон впервые заговорил о своих душевных сомнениях:

Прежняя независимость, похоже, исчезает во мгле.

Временами я чувствую себя так неуверенно.

Я знаю только одно: ты нужна мне как никогда.

Помоги мне, если можешь, ведь я погибаю.

Я так благодарен тебе за то, что ты рядом.

Помоги же мне снова на ноги встать.

Помоги мне, пожалуйста.

Но эти дни миновали, и я уже не настолько уверен в себе.

Сознанье мое изменилось,

Когда я настежь двери открыл.

Помоги мне, если можешь, ведь я погибаю.

Я так благодарен тебе за то, что ты рядом.

Помоги же мне снова на ноги встать.

Помоги мне, пожалуйста.

Помоги мне. Помоги мне.

В песнях “Девушка” и “В моей жизни” отчетливо звучат настроения растерянности и тоски по настоящему, по тому, что нельзя ни купить, ни продать. Джон считал их лучшими песнями, написанными в составе “Битлз”.

Есть места - их помнить буду

Всю свою жизнь. Хотя меняться что-то.

И навсегда часто, но не к лучшему.

Что-то остается иль уходит совсем.

Места хранят мгновения встреч

С любимыми и друзьями. Их помню еще.

Кто-то умер, а кто-то жив.

В жизни моей я любил их всех.

Но среди всех друзей и любимых

Никто не может сравниться с тобой.

И прошлое молча уходит,

Уступая дорогу новому дню.

Никогда мне нить не утратить

С людьми и вещами, что раньше знал я.

Мне думать суждено о них, но я буду

В жизни моей любить тебя сильней,

В жизни моей любить лишь тебя.

Специфику музыкальной стилистики Леннона довольно полно озарактеризовал известный композитор Карлхайнц Штокхаузен: “В средние века в обиходе были шесть тональностей, “церковных тонов”, позодивших на тоналности, которые использовали еще древние греки (дорийский, лидийский, эолийский). Минеезингеры первыми обнаружили изящество передхода от одной тональности в другую внутри песни, возможность модулировать. Позже этот вид музыкального сочинения в Европе был забыт. Джон Леннон, без сомнения лидер “Битлз”, совсем непроизвольно (в начале своей карьеры он не мог читать ноты) вернулся к этой модальной музыке позднего средневековья. Если современные композиторы, пишущие шлягеры, упорно использовали одну и ту же тональность, то Леннон, например, спокойно переходил из С-dur в b-moll. И это было революцией.

Кроме того, Леннон не обходился личной схемой, по которой за восьмью осоновными тактами и их повторением всегда следовали восемь тактов средней части и, наконец, вновь первые восемь тактов. Леннон легко и играючи нанизывал в один ряд группы из пяти, семи, восьми, одиннадцати, тринадцати тактов. Таким образом построена, например, венгерская или индийская музыка. Мноие композиторы поп-музыки переняли этот прием у Леннона.

Используя одновременно игру нескольких гитар, Леннон вместе “Битлз” создал новую, свежо звучащую музыкальную картину. Он искал нового созвучия, и они стали у него особой краской. Модуляции Леннона в “эоловой каденции” в конце песни “Not A second time” можно сравнить с последовательностью аккордов, заканчивающих “Песнь о земле” Густава Малера…

Джона Леннона я рассматриваю как важного посредника между развлекательной и серьезной музыкой этого столетия.

В епсне Леннона и Маккартни “Элинор Ригби” выражена тема отчуждения человека, чувство сострадания к одиноким и обездоленным, к тем, кого обществобезжалостно выбросило за борт и равнодушно взирает на их медленную мучительную гибель, ибо “спасение утопающих - дело рук самих утопающих”. Только трудно спастись, когда связаны руки. “Все эти одинокие люди. Откуда они и зачем?” - спрашивали “Битлз”.

Дремлющий бунтарский дух Леннона время от времени прорывался наружу, шокируюю снобов, доставляя массу хлопот прессе и его покровителям, заинтересованного в сохранении благопристойного и читенького имиджа “выходцев из народа”. Вот наиболее важные факты из этой серии.

4 ноября 1963 года “Битлз” участвуют в концертной программе Королевского варьете. Каждую песню публика приниамет с восторгом. Довольна и королева. Но что это? Перед тем, как объявить название новой песни, Джон Леннон кричит в микрофон слова, которые приводят зал в смятение: “Тех, кто сидит на дешевых местах, просим аплодировать. Остальные могут звенеть своими драгоценными украшениями!”

А-я-яй, как нехорошо, нельзя же так. Но пока репликам Джона не придают значения, объясняя их издержками возраста и воспитания.

1964 год. “Битлз” отказывается от выгодных гастролей в ЮАР. Группа выступает на концерте, устроенном коммунистической газетой “Морнинг стар”. А Джон Леннон прердает чек на сумму 30 тыс. Фунтов стерлингов в фонд организации СВАПО.

В 1964-66 г.г. во время американских гастролей музыканты не только отказались выступать на концертах, куда вход неграм был запрещен, но и объявили об огромном влиянии на их творчество черных американцев, чем вызвали гнев расистских кругов в США.

Тогда же музыканты группы выступили с резким осуждением “грязной войны” во Вьетнаме. Леннон вспоминал: “Я никогда не был аполитичным… Даже в период расцвета “Битлз” я пытался идти на перекор, так же поступал и Джордж. Мы несколько раз съездили в Америку, и Эпстайн всегда старался уговорить нас, чтобы мы помалкивали на счет Вьетнама. Но пришло время, когда мы с Джорджем сказали ему: “Слушай, когда нас спросят в следующий раз, то мы ответим, что нам не нравится эта война и мы думаем, что они (американцы) должны оттуда убраться”. Так мы и сделали. Тогда это звучало чрезвыайно радикально, особенно для “Славной четверки”, то была моя первая попытка помахать флагом”.

4 марта 1966 года Джон Леннон в интервью журналистке Морин Клив из лондонской газеты “Ивнинг стандарт” сделал знаменитое заявление в отношении христианства: “Христианство уйдет, исчезнет, отслужит. И нечего спорить об этом. Я прав, и время докажет мою правоту. Сегодня мы популярнее Иисуса. И я не знаю, что исчезнет раньше - рок-н-ролл или христианство. С Иисусом все было нормально, а вот его апостолы оказались людьми недалекими и заурядными. Именно они исказили христианство, что, по-моему, и ведет его к гибели”.

Силные мира сего посчитали, что дальше сносить выходки несносного рок-менестреля нельзя. Они были не на шутку встревожены религиозной ересью Леннона, опасаясь, что она встретит положительный отклик у молодежи. При поддержке телевидения, радио и газет они начали массированную кампанию по обузданию музыкального смутьяна. Инакомыслие, которое оспаривает монополию на посредничество между Богом и простыми смертными, наказуемо. Так было во все времена.

Т.Г. Баббс - пастор баптистской церкви в Кливленде (штат Огайо) заявил своим прихожанам: “Я лишу членства моей церкви каждого, кто согласен с высказываниями Джона Леннона о Христе, и любого, кто пойдет на концерты “Битлз”.

Подобные призывы возымели действие, особенно на юге США. Радиостанции бойкотировали зиписи “Битлз”. В городе Лонгвью (штат Техас) руководство местной радиостанции призвало слушателей к проведению публичного сожжения пластинок “Битлз”: “Мы приглашаеи местных тинэйджеров приносить пластинки группы и прочие символы ее популярности, чтобы сжечь их на публичном аутодафе в пятницу вечером 13 августа”.

К этой кампании присоединились и расистские организации США. Великий Дракон Ку-клукс-клана в Южной каролине лично пигвоздил пластинку “Битлз” к большому деревянному кресту и поджег его во времяторжественной церемонии.

Впервые в жизни Леннон столкнулся с ненавистью в таких масштабах. Он вынужден был пойти на компромис и принести перед телекамерами публичные извинения. Вспоминая этот эпизод, Джон говорил: “Если бы мне сейчас удалось вернуться на пять лет назад, то я проято сказал бы, что мы больше не будем выступать, ушел бы и все. Видит Бог, мне не нужны деньги. Но сжигание пластинок… Я испытывал настоящий шок от этого зрелища. Я не мог уйти, зная, что я создал в мире еще один островок ненависти… Я не против Бога, Христа и религии. Я не утверждал, что мы выше или лучше. Я верю в Бога, но не как старика в небе. Я верю: то, что люди называют Богом, есть во всех нас… Я верю: то, что проповедовали Иисус, Мухаммед, Будда, было правильным, а вот их толкователи наделали много ошибок. Я не говорил, что “Битлз” лучше, чем Бог или Иисус. Я употребил слово “Битлз”, потому что говорить об этом мне проще. А мог сказать “телевидение” или кино, или что-нибудь популярное, тогда б все сошло”.

Трудно согласиться с этим мнением музыканта, так как в учениях вышеперечисленных религиозных пророков есть не только общие, но и взаимоисключающие принципы. Невозможно одновременно верить в противоположные идеи. И уж тем более бездоказательным и упрощенным выглядит тезис об изначальной истинности этих учений, подвергшихся фальсификации со последующих проповедников.

Позднее отношение Леннона к религии изменилось. Сохранив веру в бога, он отрицал идолопоклонство в любой форме. В песне “Бог” (1970г.) были строки: “Я не верю в магию, И Цзин, Библию, тарот, Гитлера, Иисуса, Кеннеди, Будду, мантру, гиту, йогу, королей, Элвиса, Циммермана…”

В ноябре 1966 года Джон познакомился с японской художницей и музыкантшей Йоко Оно на выставке ее авангардистских работ “Незаконченные картины и предметы в Лондоне”. Встреча перевернула Леннону всю душу. Йоко на многое открыла Джону глаза. “Она вошла мою жизнь тогда, когда все мне прислуживали и любая прихоть удовлетворялась. Я думаю, именно это убило Элвиса Пресли и многих других. Королей всегда убивают придворные, а не враги. Король перекормлен, перепоен, напичкан наркотиками и самодовольством - всем, что связывает его с троном. Большинство людей в такой ситуации уже не в состоянии воспринять духом: они погибают, физически и умственно. А Йоко, кроме того что научила меня уважать женщин, еще и вызволила меня из этой гнилой ситуации. Вот так для меня закончилась история “Битлз”. Йоко не раскалывала “Битлз”, просто она дала мне почувствовать, что я - это, так сказать, “Элвис Битл”, окруженный льстецами и рабами, которые были заинтересованы только в том, чтобы положение дел никогда не менялось. А это предрекало смерть”,- вспоминал Леннон.

Музыкант понемногу возвращался к реальной жизни.

Но голос его внутреннего “я” был еще слаб, слишком слаб, чтобы отважиться поставить на своем детище крест. Леннону предстояло пережить целых четыре долгих и стремительных года, до конца испить горькую чашу битломании, чтобы в конце концов развенчать имидж “Битлз”.

В 1967 году Джон вместе с остальными участниками группы совершил паломничество в Индию к Махариши Махеш Йоги. В то время молодежь потянулась к различным философским и религиозным учениям Востока, надеясь найти духовную опору в неиспорченных западным меркантелизмом источниках знаний.

Но и здесь музыкантов ждало разочарование. Вместо чудодейственной силы учения новоявленного пророка они обнаружили непомерно развитое чувство самолюбования. В песне “Секси Сэйди” Джон высмеял Махариши. В 1970 году в интервью Й.Уэннеру Леннон говорил: “Махариши, что же ты наделал? Ведь ты нас всех одурачил”. Крах еще одной иллюзии освобождения личности.

Духовный вакуум Джон старался заполнить экспериментаторством в музыке, съемками в кино. Но и это уже не приносило прежнего удовлетворения. Участились депрессии, все чаще он стал прибегать к наркотикам.

Пойдем со мной вместе.

Я ухожу на земляничные поляны.

Ибо нет нечего настоящего,

Меня не держит ничего.

И только земляничные пляны будут всегда!

Легче жить с зактытыми глазами.

Непонимание - вот, что ты видишь вокруг.

Так трудно быть кем-то,

Но это все исчерпало себя.

И уже не имеет для меня большого значения…

Земляничные поляны - навсегда!

Наркотичекие опыты музыкантов из “Битлз” были губительны не только для них самих, но и для части поклонников, подражавших своим кумирам во всем. И тут от вины “Битлз” за трагический финал исковерканных жизней некоторых молодых людей никуда не уйти. Статус жертвы не освобождает от ответственности. Много лет спустя Йоко Оно с горечью говорила: “Наркотики и американская рок-культура? Они нашли друг друга в годы их молодежного бунта 60-х. Тогда кое-кто пыиался таким способом “освободить” себя от условностей постылого общества. Мы упивались мыслью, будто убиваем свое здоровье, чтобы не убивать детей и женщин во Вьетнаме. Конечно, глупо это было, наивно”.

В августе 1967 года музыкантов постигло несчастье - при загадочных обстоятельствах от избыточной дозы снотворного умер их менеджер Брайан Эпстайн. К тому времени его отношение с “Битлз” были весьма напряженными.

Выпущенный в июле 1967 года альбом “Оркестр клуба одиноких сердец сержанта Пеппера” был тепло встречен и поклониками и критиками. Но то была последняя высота, на которою музыканты смогли подняться вместе. Последующие пластинки оказались слабее. Усиление поляризации музыкальных вкусов и общественых взглядов привело к тому, что “биталзы” все больше отдалились друг от друга, каждый из них искал свой путь уже самостоятельно.

Одним из главных событий в творческой биографии “Биталз” в 1967 году стало выступлениемузыкантов с песней “Все, что нужно, - любовь” в телевизионной программе “Наш мир”. Ее посмотрели 400 миллионов зрителей. Песню отличает не только музыкальная выразительность, мастерски, с юмором сделанная аранжировка, но и примечательный текст - послание джинсовому поколению:

…Любовь, любовь, любовь.

Ничего не сделать стем, что делать нельзя,

Не спеть ничего, что не может быть спето,

Не сказать ни слова, но научиться игре по имени жизнь

Так легко!

Не создать того, что создать нельзя,

Не спасти тех, кого невозможно спасти,

Ничего не создать, но можно научиться не опаздывать никогда.

Это просто!

Не познать того, что познать нельзя,

Не увидеть то, что увидеть нельзя,

Быть нигде - не значит быть там, где ты будешь.

Так же противоречиво развивалось общественное сознание значительной части молодежи, противопоставившей себя истеблишменту. Протест этот был в основном стихийным, эмоциональным и недостаточно последовательным, часто не выходил за рамки личного бунта. Одной части молодежи продолжали импонировать хиппи. Другая часть старалась придать своему протесту оформленный идейно-политический и организационный статус.

Движение протеста переживало новый этап: время, когда оно развивалось “вширь”, неохотно и с трудом, но все же отходило в прошлое, уступая дорогу движению “вглубь”…

“Молодежная революция” на Западе.Иллюзии и мечты Джона Леннона.

1967 год был насыщен бурными политическими событиями. Студенчиские баррикады на улицах Парижа. Массовые демонстрации американской молодежи в периодсъезда демократической партии в Чикаго. Восстания в черных гетто Америки. Убийство Мартина Лютера Кинга. Разгар “культурной революции” в Китае. События в Чехословакии. Продолжение агрессии США во Вьетнаме и активизация международного антивоенного движения.

Политическое создание участников движения претерпевало существенные изменения. Протест был направлен против монополизма идеологического, политического и экономического, против технократизма и потребительства, против ханжества сложившихся норм семейных отношений. Центральной и объединяющей весь пестрый идейный и полический спектр движения была критика антигуманной сущности общественых устоев, требование свободы личности и прекращения войны во Вьетнаме. Внутри его шел закономерный процесс идейно-политического размежевания и поляризации сил. Выделялось несколько течений: реформисткое, сторонники которого стремились демократизировать игуманизировать буржуазное общество;движение хиппи, выражавшее пассивный протест некоторой части выходцев из среднего класса и маргинальных слоев; ультралевые группировки, находившиеся под воздействием анархизма, троцкизма и маоизма; “новые левые”, представлявшие наиболее перспективную радикальную ветвь движения.

Некоторые участки и лидеры разочаровались в тактике активных ненасильственных действий. Медленный эволюционный путь развития их уже не устраивал. Ошибочно оценив историческую ситуацию, они пришли к выводу о необходимости проведения на Западе немедленой революции. Взгляды и деятельность этих сил были типичным мекобуржуазным революционаризмом с его неизбежными нетерпением и нетерпимостью, лозунговым мышлением, вождизмом и террором. Искренность соседствовала с непомерной амбициозностью, стремление к справедливости странным образом уживалось с мнением, что в борьбе все средства хороши, альтруизм нередко был лишь внешней оболочкой, скрыввавшей презрение к человеку и манию собственного величия. И конечно же, царствовала “революционная фраза”, которая должна былавызватьсочувствие и поддержку оппозиции, шокировать обывателей, напугать провительство.

В выступлениях левацких лидеров можно было найти все что угодно. Яркие обличительные эпитеты в отношении правящикругов, попытки привлечь внимание общественности к решению насущных социально-экономических задач и политических проблем; призывы избавить общество от войны, расизма, духовного кризиса. Однако все это сочеталось с утпическим прожектерством, с требованием “свободной любви” и незамедлительной легализации наркотиков.

В этом плане весьма характерен финал книги “Действуй” с претенциозным подзаголовком “Сценарий революции” лидера “Международной молдежной партии” Джерри Рубиа.

“На собраниях по всей стране Боб Дилан заменил Национальный гимн.

Не будет больше тюрем, судов и полиции.

Белый дом станет местом пристанища для всех, кому негде будет остановиться в Вашингтоне.

Весь мир превратится в одну большую коммуну с бесплатным питанием и жильем, где все будет общим.

Все часы, большие и маленькие, будут уничтожены.

Парихмахеры будут отправлены в лагеря реабилитации, где они отрастят себе волосы.

“Вороство” перестанет быть преступлением, поскольку все будет бесплатным.

Пентагон будет заменен экспериментальной фермой для выработки ЛСД.

Не будет больше школ или церквей, поскольку весь мир превратится в единую школу и единую церковь.

Люди будут заниматься утром сельским хозяйством, вечером - музыкой, а любовь - где и когда захотят.

Соединенные Штаты Америки станут крошечным островком йиппи в огромном море любви йиппиленда”.

“Леваки”, неспособные обуздать свое нетерпение, делали ставку на насиление и террор, на искусственное нагнетание социальной напряженности, чтобы стал возможным переход к повсеместнойвооруженной борьбе, которая растормошит средний класс, вызовет революционный взрыв и позволит им выдвинуться на роли “вождей” и поводырей благодарных масс и осчастливить оных “быстро” и “просто”.

К этому времени Джон Леннон познакомился со многими лидерами движения протеста, включая и вожаков йиппи Джерри Рубина и Эбби Хоффмана. В знаменитой песне “Революция”, написаной в атмосфере “революционных” событий 1968 года, Джон полемизирует с пророками молодежного бунта:

Вот что говорил сам Леннон о песне, тавшей в его творчестве этапной: “Я хотел высказать свои мысли о революции. Я размышлял об этом, находясь в Индии. В то время я еще разделял мнение, что “Бог нас спасет, все будет в порядке”… я действительно хотел сказать свое слово о революции…

В одном варианте песни я говорю в отношении насилия и “да” и “нет”, потому что мысль о возможной насильственной революции мне не нравится. Я, знаете ли, не хочу умирать неизбежно?” В “Революции № 9” и была показана неосознанная картина того, что может произойти…

Теперь об этой строчке относительно председателя Мао. Идея состояла в том, чтобысказать этим ребятам (маоистам. - В. Б.): “не лезьте на рожон, если не хотите получить по зубам, не дразните “свинью” (полицейского. - В. Б.),не размахивайте перед ее носом красным флагом”…

Я давно хотел спеть о Мао, но сначала надо было узнать получше этих ребят, называвших себя маоистами. Я хотел понять мотивы их действий. Я удивлялся, почему же они действуют столь опрометчиво, если действительно жаждут революции. Какой смысл в этом позерстве: “Вот он я, маоист, стреляйте в меня!” Это негибкая тактика, да и просто неумный способ добиваться желаемого”.

В 68-м Леннон отверг идеи Мао, но позиции его не раз менялись и в начале 70-х он видел в Мао символ антибуржуазности.

Пройдет еще несколько лет, прежде чем Леннон сумеет до конца разобраться,что за “революционными” одеждами леваков скрывались жалкие наяцы,претендовавшие на роль вождей в “революционных” игрищах, которые они пытались организовать.

Джон Леннон и хотел революции и боялся ее. Хотел, потому что был убежден в погубной сущности системы,олицетворявшей ненависть, насилие, угнетение, деградацию, войну, смерть. Он осозновал необходимость кардинальных перемен, выработки нового мышления, новых норм взаимоотношенийлюдей, новых традиций. Но при этом Леннон настойчиво требовал исключить насилие при создании действительно демократического и цивилизованного общества.

Зная, что большинство революций совершалось вооруженным путем, Джон никак не мог привыкнуть к идее оправдания гибели людей ради какой бы то ни было цели. “Лес рубят, щепки летят”, “грабь - награбленное”- эти и другие широко распространенные стереотипные аргументы в пользу иезуитского принципа меньшего зла были для него непригодны. Леннона пугала возможность повторения разрушительных черт многих революций, явившихся причиной их последующей гибели.

О росте политической активности музыканта свидетельствовало даже то, что в 1969 году Джон и Йоко исползовали свой медовый месяц, чтобы провести кампанию “бэд-ин” для привлечения внимания мировой общественности к защите идей мира: “Мир сейчас для нас важен. Ежедневная борьба за то, чтобы выжить - вот, собственно, смысл самой жизни”, - говорил Леннон, подчеркивая, что цель “бэд-ина” - реклама мира, в противовес рекламе войны, изо дня в день наполнявшей газеты. “Каждый день - расчлененные тела и напалм, и мы подумали: а почему бы газетам не напечатать что- нибудь хорошее?”.

“Бэд-ин” продолжался семь дней. За это время Джон и Йоко дали огромное кодичество интервью, которые были опубликованы в ведущих газетах мира.

“Но после того, как мы ответили на все вопросы много, много, много, много, много, много, много, много раз, оказалось, что мы говорим только одно: дайте миру шанс. Не то, чтобы у нас был какой-то рецепт или мы считали, что ответ даст комунизм или социализм, или какой - нибудь другой “изм”. У нас не было программы или… плана”, - говорил Леннон, подводя итоги своей первой крупной антивоенной акции.

Именно во время кампании “бэд-ин” Джон Леннон написал и записал песню “Дайте миру шанс”, превратившуюся в неофициальный гимн антивоенного движения на Западе.

13 сентября 1969 года Джон и Йоко вместе с ансаблем “Плэстик Оно Бэнд” выступили с этой песней на фестивале мира в Торонто. Средства массовой информации приложили немало усилий, чтобы песня не дошла до широкой аудитории. Но успеха они не добились. 15 ноября 1969 года 500 тысяч участников антивоенного марша на Вашингтон исполнили песню Леннона. Американский певец Пит Сигер, один из организаторов марша, вспоминал: “После четырех или пяти повторений, люди уже пели ее вместе с нами; постепенно они поднялись со своих мест, потом подняли руки вверх, изображая букву “V” - синвол победы… В определенных местах мелодии я выкрикивал в микрофон: - “Вы слышите, Никсон? Вы слышите, Агню…”

Говоря об эволюции своих взглядов на творчество, Джон подчеркивал: “Неужели нельзя “переплюнуть” Бетховена, Шекспира, да кого угодно? Я всегда размышлял над этим и втайне мечтал сочинить песню, заменившую бы “WE SHALL OVER COME” (“Мы преодолеем”. - В. Б.)… Я подумал: “Почему же никто не пишет для людей новый гимн о свободе и мире? Писать для народа, сочинять для него песни, чтобы люди могли выйти с ними на улицы и петь в автобусах, - вот, что мне и нам всем сейчас нужно делать. Сочинять такие песни, а не только любовные”.

25 ноября 1969 года Леннон в знак протеста против поддержки правительством Г. Вильсона агрессии США во Вьетнаме и помощи сепаратистским движениям в Биафре (Нигерия) вернулкоролевскую награду - орден МВЕ в Букингемский дворец. Джон получил много приветствовенных писем. Выдающихся английским философ Бертран Рассел в письме к Джону писал: “Я уверен, что Ваш поступок заставит многих задуматься о том, что есть война”.

В условиях, когда в обществе происходили неожиданные метаморфозы, рост ожесточенности противоборствующих сил, создавалась опастность нивелировки нравственных целей движения протеста. Джон своими песнями и выступлениями в печати старался хоть как-то погасить бушевавшее пламя взаимной ненависти, напоминала людям простые человеческие истины, хорошо им известные, но крайне редко используемые в качестве жизненых принципов. С этой точки зрения, интересным и содержательным представляется заявление музыканта во время второго “бэд-ина” 26 мая 1969 года в Монреале: “Нам кажеться, что на студентов децствует истеблишмент. Истеблишмент как школьный зарида, который постоянно надоедает вам, надоедает до тех пор, пока вы не поддадите ему хорошенько. А потом они убьют вас. Именно так они действуют сейчас, они проверяют людей! Помните, истерблишмент - это зло. Монстру все едино - убивает ли он студента, или происходит революция. Он не мыслит логически, он вне контроля, он испытывает, он беззаботный убийца, которому безразлично, убиты ли все студенты или идет борьба под лозунгом “Власть черным!” - ему все это по душе. Что делает мышка - все равно, кошка играет с ней. И даже если мышка отбежит на несколько сот ярдов - это не имеет значения, ее поймают. Нам следуют понять, что неважно, квким путем мы идем. Единственное, чем он (истеблишмент. -В. Б ) не может управлять, это нашими мыслями. И все же студентов заставили поверить, что изменить что-либо можно лишь путем насилия. В этом нет смысла, потому что монстр бесчувствен.

Только нас по-настоящему беспокоит жизнь. Для них это не имеет значения. Разрушение им вполне подходит. Это не правительство, это власть или дьявол, или что-нибудь еще в этом роде. Ему все равно. На любом пути он демонстрирует протесты. И его протесты - это управление или разрушение. Если он не может управлять, он разрушает. Мы - сторонники мира, и нам подобные - единствнные, кто проявляет интерес к жизни. Нам следует заставить и других научиться отвечать за нее.

Зло миллионы лет имеет одни и те же причины. Зло - способ существования. Мы должны были пройти через это, пережить. Мы хотим жить”.

Конечно, в этих высказываниях нет принципиально нового. Но Леннон не претендовал на роль идейного апостола движения протеста. Выступая против проведения революции вооруженным путем, Джон поддерживал идею народной ненасильственной революции. В революции он видел непрерывный процесс очищения души каждого человека и общества в целом от всего, что противоречит человеческой природе. Для социальных взглядов Леннона характерна высокая степень деидеологизации. Его “идеология” - общечеловеческие ценности: Ненасильственный Мир Любви и Свободы. Наиболее ярко свой общественный идеал Джон выразил в песне “Представьте”:

“Сейчас песня “Представьте” стала настоящим хитом. Это антирелигиозная, антинационалистическая, нетрадиционная, антикапиталистическая песня, но поскольку она “одета” в сладковатую форму публика ее приняла. Теперь-то я понимаю, что надобно делать. Нужно просто сдабривать политическую идею хорошей дозой меда”, так характеризовал Леннон в октябре 1971 года одну из наиболее знаменитых своих баллад. Девять лет спустя, в 1980 году у музыканта было несколько иное мнение: “Даже “Имеджин”, на мой взгляд, я слишком подсластил - по вкусу публики. Я небезупречен”.

В 80-м Джон говорил: “Песню следовало бы подписать “Леннон /Оно”, поскольку многое - стихи и идея исходили от Йоко, но в то время я был несколько эгоистичнее, чуть грубее и не упомянул о ее вкладе, а песня была прямо из “Грейпфрута”, ее книги, в ней часто можно встретить выражение “Представьте это”, “Представьте то”, и теперь, с большим опозданием я воздаю ей должное”.

В революции Леннон видел возможность реализации человеческого “я”, которое общество чаще всего подавляет и осуждает.

Серьезные опасения у музыканта вызывали многочисленные примеры нравственного перерождения многих революционеров, не выдержавших испытания властью и славой, сознательно вступавших на путь создания собственных культов личности при помощи тотальной идейной обработки народа и поддержки в нем традиции обожествления лидеров. “Мне кажется, что все революции заканчиваются культом отдельной личности, - даже китайцам, похоже, необходима фигура Отца народа. Думаю и на Кубе с Че и Фиделем произойдет то же самое. В западном коммунистическом движении нам придется вместо фигуры Отца создать свой образ - образ рабочего”, - утверждал Леннон.

Период общения с леваками не прошел для Леннона бесследно. Теория “революция как театр” импонировала ему и нашла отражение в песне “Власть народу!”:

За два дня до гибели Джон в интервью Энди Пиболзу рассказал об истории создания этой песни: “Помнится когда эта фраза была у всех на устах... Вокруг нас крутился Тарик Али, выпрашивал деньги для “Красного крота” или другого журнала, и обычно я давал всем - это было похоже на левачество - что-то вроде авангарда в искусстве или политике - из-за чувства вины, потому что я считал себя выходцем из рабочего класса, но сам рабочим не был, а был богачом, и следовательно, был в долгу. Поэтому когда мне об этом напоминали, я раскошеливался а он постоянно клянчил. “Власть народу” я сочинил как бы в оправдание, я считал это своим долгом. Песня получилась неплохая. Я отношу ее к газетным пеням, когда пишешь о том, что происходит в данный момент. Я не считаю ее достаточно искусной, она вроде заголовка новостей...”

Как уже отмечалось Леннон был противником насилия. Правда иногда он соглашался с возможностью его применения. Так, выступая в декабре 1971 года на концерте в поддержку освобождения политического заключенного Джона Синклера, Леннон к радости присутствовавших на концерте лидеров подпольных “новых левых”, исполнил вторую версию песни “Революция”, где насилию говорится “да”. В этом же году в беседе с Тариком Али Джон заявил: “Если мы овладеем Британией, нам придется вытряхнуть буржуазию и революционизировать сознание людей”.

В 1970-1973 годах Леннон неоднократно одобрительно отзывался об идеях “Великого кормчего”, под влиянием которого на какое-то время попал и он. “Знаете, я действительно верил, что любовь всех нас спасет. Но теперь ношу значок с изображением председателя Мао. Я начинаю думать, что он делает хорошее дело. Но полностью утверждать не могу, пока не съезжу в Китай и не увижу все сам”. Леннон пытается разобраться, колеблется, сомневается.

Почему же Леннон - гуманист, ранее отвергавший идеи Мао, оказался среди тех, кто поддержал китайского лидера? Ведь в Китае полыхал кровавый огонь печально известной “культурной революции”, под флагом борьбы против буржуазной идеологии варварски уничтожалось культурное наследие прошлого, насилие стало универсальным средством государственной политики, в стране свирепствовали массовые расправы с инакомыслием.

В глазах некоторых участников молодежного движения Мао олицетворял непримиримость к капиталистическому обществу, ценности которого они отвергли и теперь пытались противопоставить им принципиально новые. Им казалось, что маоизм способен обогатить стратегию и тактику движения, терявшего влияние из-за внутренних разногласий, стать идейной платформой для объединения всех радикальных сил.

Присмотревшись к маоизму внимательнее, Леннон отверг и эту иллюзию.

СВОБОДА САМОПОЗНАНИЯ

В 1975 году Леннон выпустил пластинку “Рок-н-ролл”. На ее конверте была сделана пометка: “Оживленный Джоном Ленноном”. В альбом вошли знаменитые рок-хиты 50-х годов - то была ностальгия Джона по живой музыке, под которую он вырос. Тогда он еще, а теперь уже не был “битлзом”. За двадцать лет своей истории рок-н-ролл претерпел коренные изменения, став более сложным, разнообразным, лиричным, техничным. Потери были также велики. Дух наживы поощрял агрессивность и вульгарность, убивал бунтарский дух рок-н-ролла, заставлял музыкантов подчиняться законам шоу-бизнеса и превращаться в манекенов.

Альбом Леннона был вызван не только грустными воспоминаниями, но желанием напомнить себе, другим музыкантам и слушателям об истоках жанра, который, дав жизнь различным и неожиданным направлениям рок-музыки, перестал существовать в своем первозданном виде.

Джон находился на перепутье. Оставаться перекати-поле, разделить трагическую судьбу Элвиса Пресли он не хотел. “Я художник, а не скаковая лошадь”, - с возмущением восклицал музыкант.

Наступило время переоценки ценностей. Объясняя причины своего ухода с передовых позиций музыкального бизнеса, Джон позднее говорил: “...Я подчинялся всяческим контрактам с двадцати двух лет, и всегда я что-то был обязан. Обязан написать сто песен к пятнице, обязан выпустить пластинку к субботе, обязан то, обязан это. Когда-то, в детстве, меня озарило: я должен стать артистом, чтобы быть свободным, чтобы быть свободным. Но неожиданно все вышло прямо наоборот. Я должен что-то фирме грамзаписи, должен прессе, должен публике, должен американской иммиграционной службе, должен идти в суд каждый раз, когда какой-нибудь подонок атакует меня на улице. И я сказал себе: “Что за чертовщина? Какая же это свобода?”

Неудовлетворенность - неизменное качество отличающее художника от самодовольного ремесленника и примитивного подражателя. Последние годы Леннон более критически оценивал собственное творчество. Как у любого художника, у него были работы сильные и не очень, случались и неудачи.

В юности Леннон полагал, что художник может достичь полного совершенства через сознательный процесс саморазрушения, способность творить он связывал с состоянием искусственно вызванного блаженства или стресса. Теперь же музыкант видел возможность творчества в реальности, в познании и самопознании, во внутренней свободе художника быть “ над” вкусами публики, модными течениями, славой, деньгами.

Но шлейф суперзвезды по-прежнему тянулся за ним. И все же желание жить новой жизнью оказалось сильнее. Джон сделал свой выбор. Он перешел рубикон, чтобы без суеты разобраться в прошлом и настоящем, в себе самом, понять, как жить дальше в стремительно меняющемся и остающемся неизменным мире.

9 октября 1975 года Джону Леннону исполнилось 35 лет. Судьба распорядилась так, что именно в этот день у Йоко и Джона появился сын Шон. Родители остро ощутили ответственность за его воспитание. На несколько лет Джон превратился в домохозяйку. Он не хотел, чтобы Шону пришлось пройти в жизни через те мучительные испытания, которые выпали на его долю из-за непонимания близких людей в детстве и отроческие годы. Поэтому Леннон старший делал все, чтобы создать благоприятную атмосферу для воспитания сына.